Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойте - Страница 32

Упав на землю, поползла в сторону кустов, оставляя за собой выдранную траву.

А зачем она ко мне цепляется? Я на спецзадании!

Забравшись внутрь большого куста и проведя рекогносцировку, сделала вывод: отвратительная маскировка и открытая местность.

Меня видно! Надо рыть окоп! А чем роют окопы? Лопатой!

На этом месте я сильно пригорюнилась. Лопаты не было.

Какие у меня недальновидные мужики! Такой полезный инструмент с собой не взяли! Чем его можно заменить?

Тут меня осенило, и я просияла.

Какая же я все-таки умная и сообразительная! Ну настоящий полковник!

Погордившись собой, надрала веток и, превосходно замаскировавшись, поползла к лежбищу тролля, старательно соблюдая тишину и вжимаясь в землю при малейшем шорохе. Мои передвижения заметил Монь, открыв один глаз.

– Тсс! – прижала я палец к губам, призывая к конспирации и революционной бдительности.

Монь вздохнул и закрыл глаз, не проникаясь моим пылом и абсолютно безучастный к идеям кубинской революции.

И ты, Брут! Фиг с тобой!

Я обползла спящих Мыр-Моней и на время экспроприировала топорик тролля.

Я верну, чес-слово! Покопаю – и верну! Если не сломаю… Не будем о грустном!

Доползя до облюбованного куста, я рьяно взялась за дело и уже вскоре заседала в окопе, приставив к глазам ладони наподобие подзорной трубы, с подозрением реагируя на малейшие шорохи. Периодически била себя в грудь кулаком и заверяла:

– Но пассаран! Кхе-кхе! – (Это когда немного перебарщивала с ударом.) – Хенде хох!

Вскоре я замерзла, сидя в канавке, и преисполнилась бездонной жалости к себе и беспредельной обиды на жестоких и бесчувственных спутников.

Я, значит! А они! Вот так, да? Злые вы! Уйду я от вас!

И ушла… в неизвестном направлении, волоча за собой топор. Через некоторое время мне надоело ломиться напролом сквозь кусты, и я плюхнулась на землю. Поджав ноги и подперев ладонью щеку, принялась страдать молча, как и положено настоящему разведчику.

Ой-й-й-йоой! Какая я несчастная-а-а! Ой, да никто меня не лю-у-убит! Да никто не пожале-е-ет! Как же мне пло-о-охо-о-о одной-одинешеньке на белом свете-э-э! Как же мне, сиротинушке-э-э-э, жить-то?

Фыр-р! Рядом на ветку присела серая птица с длинным хвостом. Собеседнику я обрадовалась. Страдать в одиночку было скучно. Я начала излагать свои претензии. Бестолковое пернатое крутилось и сбивало с мысли. Пришлось обидеться теперь уже на него. После моей вежливой просьбы: «Какого хрена ты вертишься, сиди смирно и внимай, когда умный человек с тобой разговаривает!» – птичка вознамерилась меня покинуть. Этого я перенести не смогла и в назидание, изловчившись, поймала ее за хвост. Птица обмякла…

– Вот, значит, как! Таким, значит, путем слинять решила? Не выйдет! – мстительно покрутила я птичью тушку в руках. – Реанимируем! Электрошок в студию!

И сделала птичке искусственное дыхание… Старательно вдувая ей в насильно открытый клюв воздух и выпрямляя и сгибая лапки, прижимая их к животу птицы. Пернатое поняло, что мои благие намерения приведут ее прямиком на тот свет, и рванулось изо всех сил, подарив мне на память часть перьев из хвоста.

– Вот она – благодарность! – с чувством посетовала я, рассматривая нечаянно доставшиеся перья. Они мне приглянулись, и я тут же решила переквалифицироваться в индейца.

Пристроив в прическе перья и важно подбоченившись, сообщила природе вокруг:

– Я – грозный вождь томагавков по прозвищу… э-э-э… Как его там звали? А нехай будет Три Пера. Бойтесь и трепещите, бледнорожие!

Эх, как хорошо сказанула! Пропал во мне вождь мирового пролетариата! Так, а чем у нас занимаются вожди? Ага. Курят бамбук!

Оглядев здешнюю флору, выбрала одиноко растущее дерево и определила ему роль бамбука.

Такова селява… Извини, дружок. Придется пострадать на благо меня и отчизны! Если это тебя успокоит и упокоит…

Ну-с, приступим!

Залихватски поплевав на ладони, я бодро взялась за топорище и… не смогла оторвать топор от земли.

Хм… И как Мыр такую тяжесть тягает? Какой все же мужчина пропадает… ничейный, можно сказать – бесхозный и халявный… Заткнись, дура! Бамбук важнее!

Изменив тактику, переместила ладони поближе к лезвию и, как взаправдашний дровосек, с выдохом «Хек!» поштормила к жертве, иногда отклоняясь от избранной траектории (заносило маленько). Запал иссяк практически рядом с деревом – топор перевесил. Дерево облегченно вздохнуло. Я уткнулась носом в землю.

Ну что за ешкин конь! Что за непруха? Как же раньше мужики в деревнях с голыми руками на медведя ходили? И чем я хуже их? Да я лучше любого мужика! Счас ка-а-ак заломаю!

Разогнувшись и проделав серию упражнений из ушу, с остервенением кинулась врукопашную на дерево и отломала большую ветку.

А и ладно! Мне хватит!

Подняв над головой свой трофей одной рукой и волоча чужое имущество другой, потопала в сторону стоянки, ориентируясь на солидную борозду, оставленную топором по дороге сюда. По мере приближения к костру эйфория начала спадать, а глаза слипаться.

Дотащилась почти на автопилоте и улеглась спать, краем глаза заметив большую тень, скользнувшую прочь, в сторону подлеска.

– Померещилось, – убедила себя и отбыла на заслуженный отдых после тяжелых трудовых подвигов.

– Леля!!! – заорали мне чуть ли не в ухо.

Будильники длинноухие! Чтоб их целая птицеферма петухов каждое утро в зад клевала! Не дадут несчастной девушке выспаться! Кто там так надрывается? Судя по голосу, Магриэль беснуется. И какая муха его с утра в нежное место тяпнула?

Села, не разлепляя глаз, поинтересовалась: